2061 год. Семейный праздник - Страница 10

— Расхотелось летать? Как нравится, можем и тут постоять… Тепло, ветерок задувает. Нет, птички здесь гнездятся плохо. Их силовым полем от подошвенной части ещё на подлете сносит. Да, и любые ракеты тоже. У меня был большой перерыв. А учить пацанву, кому? Так Хартия! Полное равноправие детей. Три девочки, четыре мальчика. Наши дети…Меня — вытянули. Каждый имеет право на живого учителя, живого родителя. Каждый взрослый имеет право на своих детей. Равные права! Для всех. Со стороны, да — выглядит жестоко… Извините, проговорился… Просто неприятно вспоминать. Хм, попробуйте сложить два и два… Если личный возраст у меня — девяносто пять, а биологический — три года, следовательно? Вот именно. Четыре года назад у меня досрочное перерождение получилось, а у Галины — пока нет. Работают. Извините. Платок, это кстати.

Черт бы побрал эти задушевные разговоры… Проболтался. Зачем этому симпатичному, слегка шалому от избытка впечатлений дядьке, знать подробности? Сам бы рад забыть, а невозможно. Абсолютная память!

…Остов маленького кухонного столика, со снятой крышкой, прицепленный тросом к медленно едущей древней «Газели», с громко гогочущими в кузове мужиками, в кубанках и штанах с лампасами. Полицейский УАЗ, с синей полосой и желтыми орлами на дверках громко фырчит сбоку. Я им — никто. «Заготовка», точнее, «красная свинья». Руки и ноги примотаны изолентой к ножкам. По мере истирания ножек о разбитый асфальт они становятся похожими на плавники… Голова зафиксирована, как в колодке, подбородок неудобно уперся в планку и можно смотреть только вперед. Я и смотрю, не отрываясь, зачем-то стараясь запомнить каждую черточку на их лицах. Как будто это важно. Мне важно… — хотя больно. Реально больно, когда тебя заживо стачивают об пыльный летний тротуар. Повезло… Ослы не догадались сразу наложить жгуты на руки и ноги. Подох раньше, чем сошел с ума от боли. Истек кровью… Хотя добивались, что бы вышло наоборот — сперва протерло живот и грудную клетку. А Галинке моей… сильно не повезло — с неё сняли кожу и сунули в бочку с рассолом… Казачки, мать их за ногу… Православное христолюбивое воинство, блин… Пару перед нами, тоже мужа с женой, медленно сварили в гудроне, на глазах друг у друга. Что от всех нас останется — бросят в Азовское море. «На корм рыбам»… Тоже традиция. Ну и рожа у меня, наверное… Хрен вам всем, вытерплю!

Рот заткнут плотным кляпом. Крикнуть или простонать невозможно, так что экзекуция протекает тихо. Дорога тянется мимо почти зажиточных домов. Наплывают и уходят лавочки со старушками, глазеющие на меня прохожие, любопытные дети. Парочка лузгает семечки. Никто не испуган не удивлен. Чаво? Народная казнь (ишь ты!), в пределах «Вольной козацкой державы» — зрелище считай привычное. Новое Средневековье прочно пустило корни в душах. Нехристь человеком быть не может — абсолютная истина… Потертый пикап «Скорой помощи» закрывает меня сзади, а сияющий свежей краской капот корреспондентской машины CNN отбрасывает зайчики на пыльный асфальт. Бородатые операторы (маскировка), торчащие из открытого люка, воодушевленно снимают «варварский рюски обычай». В тонкости не вникая… Так же точно, они же, снимали шесть десятилетий назад первых опереточных казаков, увешанных «Георгиевскими крестами» из конфетной фольги, с заплетающимися в ногах самодельными шашками из автомобильных рессор. «Станичники» учат жизни пришлых и инородцев… «Мы не русские — мы православные!» Самое противное, что «скорая помощь» не имеет к процессии никакого отношения. Они сами — жертвы обстоятельств. Государев поезд! Право проезда и обгона зависит от чина и сословия. За непочтительность можно и плеткой по хребту схлопотать… и шашкой… Конечно, могут пересечь дорогу старшему вестовые с поручениями, войсковая часть на марше, служебный транспорт… Но — в теории. На практике — не всякий рискнет. Вот и «айболиты», положив в карман совесть и клятву Гиппократа, смирно пристроились в хвост колонны экзекуторов. Суки, в белых халатах… Интересно, что они думают? О! Водитель таки высунул из окна голову, — Господин полицейский! Разрешите с вами погонять? — переводя на человеческий язык — «Мы очень спешим! Пропустите вперед, ради Христа…» Сознание меркнет, слух отключается последним. Отчетливо слышу ленивое — «Цыц, жиденок!» И темнота…

— Понимаете, блок оперативной записи состояния мозга отключить невозможно. Если его попробовать с человека снять — он посылает сигнал тревоги. А на мысленные команды не реагирует. Техника безопасности это диктует. Потому, когда внизу нашего ловят, то всегда стараются медленно запытать, так, что бы сошел с ума, ещё при жизни… Запись такого сознания сохраняется, но делается непригодной для реинкарнации… Да, я ещё надеюсь. Да, караем… А толку? Ненависть смертного к бессмертному — иррациональная. Они же сами, в глубине души, чуют лживость своей «религиозной вечной жизни» и благочестия. Ну, вот и бесятся. Вояки и работники спецслужб — ярятся особо. Мы для них оскорбительный вызов. Претенденты на власть… А она нам нужна, их подлая власть? Кто сам хотел, тот к нам давно перебрался. Это просто — карманным зеркалом посигналить, пустить солнечный зайчик на проплывающий в небе остров. Автоматика среагирует — подберут. Кто не хочет — значит, по душевному настрою не подходит или рыло в пуху. Что же их всех, за это, перестрелять? Пусть живут…

— Что значит, какая женщина на такое согласится? Никакая, разумеется… Бабы, в условиях равноправия полов, на свою биологическую обязанность поддерживать существование популяции забивают сразу. Потому социумы, первыми достигающие наивысшего уровня жизни и допустившие эмансипацию, вымирают также первыми… Хоть первый Рим, хоть «третий Рим»… Хоть Европа, хоть Россия… По миллиону в год население убывает? Не смотря на трудовую миграцию? Вот и я про то… Выход-то есть всегда, просто у вас, пока ещё, до черта тех, кому он поперек горла… Да, конечно, ещё одна «закрывающая технология коммунизма».